Итоги Великого отступления. Часть 4.

Итак, численность и техническая оснащенность русской армии были восстановлены достаточно быстро. Но одновременно в октябре 1915 года русская армия психологически не могла воевать. С ней за время летней кампании с ней случилось то, что военные называют словом «разложение». Процесс, конечно, был запущен еще во время осенней кампании 1914 года, и к весне 1915-го армия находилась не в лучшей форме. Но поражения в летнюю кампанию, а также масштабы и бессмысленность потерь привели к полному внутреннему распаду армии, который проявлялся на всех уровнях. И только разложением армии можно объяснить понесенные ею гигантские потери, особенно потери пленными.

Во-первых, не столько поражения, сколько безобразное управление войсками и бессмысленные попытки оказать сопротивление врагу, после которых неизменно следовало бегство и оставление отбитых с большим трудом холмов, деревень, городков и т.д., лишило солдатские массы желания сопротивляться. На фоне массовых сдач в плен (а, как уже говорилось, за три месяца в плен попало до миллиона человек) собственное попадание в плен уже не выглядело позорным. Расширение масштабов призыва вызывало в обществе протест, следствием которого стало неосуждение сдачи в плен и дезертирства среди гражданского населения. Да и вообще, стремление избежать призыва, попадания в боевые части и т.д. стало нормой. В результате, солдат не хотел воевать и, тем более, не хотел наступать. Он мечтал как-нибудь пересидеть войну в окопах и вернуться домой живым. Желание завершить войну победоносно исчезло, ибо в массе армия признала это невозможным, ведь у германца и пушки, и газы, и броневики, и аэропланы…

Во-вторых, легко было заметить разложение в среде кадровых офицеров. Сама ситуация с кадрами в армии способствовала этому. К осени 1915 года кадровых офицеров хватало лишь на должности полковых и батальонных командиров. Причем офицеров, реально подготовленных командовать полками и батальонами, осталось не более двух на полк, и ими никто не желал рисковать. В результате, батальонные и полковые командиры с одобрения начальства перестали подвергать себя опасности, они сидели в ближнем тылу, зачастую даже не появляясь на своих передовых позициях. Эти люди уже не вели в бой свои полки и батальоны, и не могли воодушевить солдат.

Сохранить свое место, свое имущество (точнее, полка, батальона или батареи) – вот основные мотивы их поведения. Все реже они стремились проявить инициативу, да и все реже у них была возможность ее проявить, раз они располагались в тылу. В результате, все чаще сосед не оказывал соседу помощь, батареи уходили в тыл, сделав несколько выстрелов (в полном соответствии с приказом об экономии снарядов), а пехота не защищала артиллерию. Между пехотой и артиллерией возникло недоверие, и это вместо тесного взаимодействия, которое наблюдалось прежде (особенно во время летней кампании 1914 года).
Но при этом офицерам вовсе не хотелось оставаться без орденов и без продвижения по службе. Поэтому нормой стали ложные донесения об атаках, боях и потерях. Начальству приходилось проверять эти донесения, но нередко и непосредственному начальству было выгодно, чтобы наверх уходили ложные донесения. Эти донесения позволяли прикрыть собственные ошибки полковых, бригадных и дивизионных командиров.

В-третьих, высшему начальству (дивизионному, армейскому и фронтовому) стало абсолютно ясно, что русская армия победить германца не сможет, и оно перестало беспокоиться о войне и занялось обычными карьерными дрязгами, исканиями и подсиживаниями. Самым главным занятием генералов стало составление правильных бумаг, вне зависимости от развития событий. Например, если Командующий армией отдавал приказ такой-то дивизии наступать и взять деревню, комдив должен был лишь составить свой приказ о наступлении, а затем отчитаться о том, что дивизия перешла в наступление, но ее постигла неудача. А хитрый комдив написал бы об удаче наступления (на основании отчетов своих полковых командиров), а потом мог бы сообщить о том, что германцы контратаковали и вернули себе деревню. Но в период большого отступления можно было даже не выдумывать германские контратаки, все равно через сутки или двое захваченную деревню пришлось бы оставить.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.