Заключение. Часть 4.

И русская армия не смогла критически переосмыслить опыт своих и чужих неудач ни в 1914-м, ни в 1915-м годах. Поэтому армия в целом копировала опыт своих союзников, а он относился только к позиционной войне, но не к маневренной, которая велась на Восточном фронте. И как только нужно было маневрировать, мы в течение всей войны видим трусливые кордонные построения войск (заборчики из пехотных дивизий русские впервые начали строить в Восточной Пруссии и продолжали строить вплоть до Румынской кампании); желание обезопасить себя со всех направлений; боязнь действовать со слабо прикрытыми флангами; стремление наступать непрерывными и прямолинейными фронтами; боязнь углубить обходной маневр и нарушить непрерывность фронта; стремление даже в наступлении находить рубежи для обороны и постоянное желание закреплять их за собой; стремление к фронтальным ударам и к повторению их в случае неудачи. Все это накладывалось на неумение рассчитать силы и время, требуемые для операции, и на стремление прервать операцию после каждой местной неудачи вместо поиска новых направлений для ее развития. Традиционные русские прямолинейность и инертность очень упрощали жизнь врагам.

В первую очередь мы можем отнести сказанное к грандиозной Ковельской мясорубке 1916 года. В течение всей летней кампании 1916 года Ковельское направление было главным объектом приложения сил для русского командования, продолжавшего по инерции долбить в одном месте, хотя стратегическая обстановка за это время несколько раз изменялась.

Неспособность русской армии (как целого) учиться на своих ошибках мы видим и в кампании 1915 года. По сути, в течение всего избиения русской армии германцы использовали лишь несколько стандартных приемов: прорыв фронта, заставляющий отходить; распространение прорыва в стороны; фланговые обходы; удары в загнутый фланг, которые применялись и в предшествующий период. Росла ли эффективность противодействия русских по мере накопления опыта? Мы этого не видим. Обход фланга 10-й армии после падения Ковно, приведший к Виленской операции, был не менее эффективен, чем такой же обход во время Мазурского сражения. Даже, наоборот, на ликвидацию кризиса ушло в два раза больше времени. Аналогично, прорыв под Горлицей, ставший аналогом Лодзи, оказался гораздо эффективнее, чем фланговый удар в Лодзинской операции. И в дальнейшем использованный прием повторялся с неизменным успехом. Единственное, чему русская армия научилась за провальные весну и лето 1915 года, это нанесение фронтальных контрударов в районе прорыва фронта. Этими контрударами удавалось достаточно эффективно замедлять продвижение врага, но их цена была страшно высока, поскольку малочисленные контратакующие сталкивались с врагом, обладающим техническим и численным превосходством.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.

Вернуться в начало раздела: Общее заключение.