Положение СЗФ. Часть 6.

У вышеупомянутого боксера есть, правда, шанс достойно уйти с ринга на своих ногах и даже добиться ничейного результата, если он сможет продержаться до гонга и не упасть. Вот только боксеру нужно продержаться три минуты, а Северо-Западному Фронту предстояло держаться минимум три месяца.

Союзники России по Антанте не были готовы к наступлению, и немцы это знали. Лишь в сентябре можно было надеяться на активизацию союзников на Французском фронте. А раньше эгоистичные союзники и не думали помогать русским вне зависимости от того, что происходило бы с русскими войсками. И русские генералы были обязаны помнить про это. На Итальянском и на Сербском фронтах армии Антанты были слишком слабыми, чтобы вести наступление. Да и влияние этих фронтов на судьбу СЗФ было косвенным.

Лишь активность англо-французских войск в Дарданеллах немного помогала русским и позволяла надеяться, что Турция не сможет присоединиться к общему наступлению Центральных держав на Россию. Поэтому Кавказский фронт еще мог стать резервуаром, из которого можно было черпать свежие и боеспособные войска. Из трех корпусов Кавказского фронта можно было один корпус перебросить в Польшу, заменив второочередными дивизиями.

Русские не могли рассчитывать и на естественную остановку вражеского наступления под воздействием природных факторов. Даже на крайнем северном фланге до осенней распутицы было более двух месяцев, а на южном – все четыре.

Северо-Западный Фронт мог также выстоять, если бы противник устал бить. Но на это рассчитывать опять же не стоило. Германцы могли себе позволить тратить по два миллиона снарядов ежемесячно и имели в тылу людские ресурсы для формирования минимум десятка свежих дивизий. Их могли поддержать не менее 10 австрийских дивизий (напрямую или ударом по ЮЗФ). А СЗФ на аналогичную помощь на юге рассчитывать не стоило, по крайней мере до сентября.

Как уже было сказано, надежных кадров для пополнения армий Северо-Западного Фронта не было. Сменить сражающиеся дивизии войсками ополчения не представлялось возможным, ибо русские ополченческиие дивизии по качеству оказались несравнимо слабее и русских полевых дивизий, и дивизий германского Ландвера. К тому же русская промышленность никак не могла нарастить выпуск боеприпасов, и за месяц на каждое орудие СЗФ приходилось не более 200 новых снарядов.

Как мы видим, оборонительные перспективы у Северо-Западного Фронта были не самые хорошие. Он уступал противнику технически и тактически. Компенсировать это отставание мощными укреплениями было невозможно, ибо в северной Литве и на южном фасе Польского выступа таких укреплений не было. Они не были подготовлены ни до войны, ни в период отхода армий Юго-Западного Фронта из Галиции. Даже перевес в живой силе был временным, ибо в ходе сражения противник пополнял бы свои армии быстрее, чем СЗФ.

В этой ситуации у русского командования оставалось только два пути – быстро отходить, как Барклай в 1812-м году; или стараться перехватить инициативу, как Гинденбург в 1914-м, чтобы потрясти противника мощными локальными контрударами. В любом случае, недопустимо было быть пассивным и подчиняться воле врага.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.