Летценская. Рождество.

Следствием череды неудач армии Сиверса стало то, что у него в течение декабря и января забрали 22-й корпус (выведен в резерв Ставки) и 25-ю дивизию (переброшена под Варшаву, где приняла участие в сражении на Бзуре и Равке). Т.е. в составе армии осталось всего 11,5 пехотных дивизий. После этого задача армии была сужена: ей предписывалось взять Летцен и перейти на остальном фронте к обороне.

Поскольку артиллерии все равно было недостаточно для полномасштабного штурма Летцена, то Сиверс первоначально решил взять Папроткерские высоты. 25 декабря (в надежде, что немцы будут праздновать Рождество) 3-й Сибирский корпус пошел на штурм высот. Хотя подход к позициям противника был сложен, и уничтожить заграждения до начала атаки было невозможно, сибирские стрелки смогли в нескольких достичь первой линии траншей противника, но закрепиться в очередной раз не удалось. Германцы засыпали захваченные траншеи шрапнелью, а после контратаковали.

Тем не менее, одном месте 7-я Сибирская дивизия смогла прорвать фронт противника, однако прорвавшиеся части не были поддержаны ни резервами, ни огнем артиллерии. Германцы собрали резервы со всего Леценского участка фронта и ближе к вечеру атаковали. В итоге, два батальона попали в окружение и были уничтожены, германцы восстановили целостность фронта, а русские понесли потери более 3.000 человек.

После этого провала генерал Сиверс перешел к планомерной осаде Летцена, и решил штурмовать Папроткерские высоты постепенно, подходя к ним с юго-западной стороны по всем правилам крепостной войны. Солдаты взялись за лопаты и начали возводить одну линию траншей за другой, а также проводить подземные минные работы для уничтожения укреплений и заграждений противника. Такими методами Сиверс надеялся взять Летцен к весне, а командующий СЗФ, генерал Рузский, его намерения вполне одобрил.

Как итог, 10-я армия растянулась на фронте около 170 км, имея плотность войск около 1 батальона и 3 орудий на километр. Казалось бы, армия прикрывала все пути из Восточной Пруссии на восток, но на самом деле не прикрывала ничего, так как была слишком растянута, да еще и оторвана от соседей. Генерал Рузский в очередной раз своими руками создал «стратегическую дыру» и выключил 11 дивизий из борьбы с врагом. А в армии, бесцельно сидящей в окопах и несущей небоевые потери от холода и болезней, потихонечку пошел процесс разложения.

Таким образом, генерал Сиверс первым из русских командармов столкнулся с заранее подготовленной оборонительной позицией германцев. Эту позицию возводили в течение осени более 10.000 рабочих, и она была весьма прочной. Германцы выбрали удобные для обороны рубежи и возвели несколько линий окопов, защищенных от шрапнельного огня, прочные блиндажи, ДЗОТы… и все это прикрыли несколькими рядами колючей проволоки, а сзади поставили артиллерийские батареи. Это был практически такой же позиционный фронт, как на Западе. И генерал Сиверс ничего не придумал для его прорыва. Также никто не был командирован из Ставки или из штаба Северо-Западного Фронта для разработки плана прорыва. Вместо этого решено было перейти к планомерной осаде, которая могла затянуться на несколько месяцев или даже на годы.

Германцы же смогли сковать 180 батальонов русскими своими 85 даже не предпринимая никаких активных действий. И виновато в этом русское командование, в частности генерал Рузский и штаб Верховного Главнокомандующего, которые стремились от беспокойной маневренной войны перейти к спокойной позиционной войне, расставив свои дивизии «заборчиком» вдоль всей линии соприкосновения с противниками. Если бы Рузский перебросил один корпус из-под Даркемена под Прасныш, положение в Мазурии бы не изменилось.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.