Уроки для Сталина и Ко.

Красная Армия выполнила в ходе Зимней Войны поставленные перед ней задачи. Да, она не смогла разгромить армию Финляндии, и сама понесла очень большие потери, но она смогла принудить правительство Финляндии к заключению кабального (стоит называть вещи своими именами) мирного договора. Так что армия эту войну однозначно выиграла. А вот политическая верхушка СССР во главе со Сталиным, которая мечтала о быстрой и бескровной советизации Финляндии (или ее значительной части), получила болезненный щелчок по носу. С некоторой натяжкой даже можно говорить о том, что она проиграла Финскую войну (поскольку положение внутри СССР и вне его стало сложнее).

Из этого своего «поражения» Сталин и Ко сделали некоторые выводы. Какими эти выводы были? И как они повлияли на дальнейшую историю Европы? К сожалению, сказать точно мы не можем, поскольку задокументирована была лишь малая часть дискуссий и решений. Поэтому об извлеченных советским политическим руководством выводах приходится судить по деятельности этих людей.

Во-первых, оказалось, что интернационализм и борьба за освобождение мирового пролетариата – хорошая основа для внутренней агитации в мирное время, но подобные стимулы совершенно перестают работать во время войны после первых же поражений армии. Ответить на вопрос о том, почему финский пролетариат не желает освобождаться, политработники в РККА не смогли. Поэтому в дальнейшем основой военной агитации была защита страны и ее национальных интересов. За это говорит и усиление патриотической пропаганды в преддверии большой войны, хотя нужно признать, что переход от интернационализма к патриотизму наметился еще в годы «Большого террора».

Во-вторых, Зимняя Война наглядно продемонстрировала, что насильственная советизация через оккупацию – тупиковый путь, на котором можно столкнуться с общенациональным сопротивлением. А справиться с населением страны, защищающим свою национальную идею, или невозможно, или крайне сложно. В дальнейшем советизация проводилась несколько иными путями и только с опорой на сильную коммунистическую или социалистическую партию. Более того, национальные государства после советизации сохранялись (исключение – Прибалтика, сопротивление которой было совершенно незначительным). Финны же избавились от угрозы советизации навсегда, хотя и не избавились от советской военной угрозы.

В-третьих, предыстория Зимней Войны показала, что если дипломатия является прелюдией к войне, то такая дипломатия должна быть дипломатией ультиматумов. Другого языка соседи СССР не желают понимать. Именно таким образом СССР и стал поступать в 1940 году.

В-четвертых, Сталин увидел относительную слабость своей армии, но не понял, с чем она связана, и не перестал вмешиваться в ее дела. Тем не менее, страх перед большой войной здорово мешал руководству советского государства в следующие 15 месяцев.

В-пятых, лозунг: «Незаменимых у нас нет!» – оказался неверной основой кадровой политики. Наоборот, оказалось, что, например, в армии руководителей, соответствующих своей должности, – раз, два и обчелся. И никакого кадрового резерва нет. Пришлось «раскручивать гайки» в отношении политически неблагонадежных и заниматься кадрами в масштабах всей страны.

В-шестых, армия – хорошо, а народ – лучше. Зимняя война наглядно показала, что народное ополчение и партизанская тактика весьма эффективны там, где невозможно поддерживать высокую плотность войск. Причем партизанская тактика вдвойне эффективна, если партизанские действия ведет местное население, заранее вооруженное и имеющее военную подготовку. Поэтому с самого начала большой войны партизанскому движению уделялся максимум внимания.