Д. А. Милютин. Положение дел в ВМ в 1861 г. Часть 3.

матривалось какого-либо излишка в наших вооруженных силах и возможности дальнейшего сокращения их; но скорее можно было опасаться недостаточности сил для обеспечения политического положения и достоинства России в случае каких-либо европейских осложнений. Очевидна была необходимость изменения самой системы устройства наших военных сил, необходимость такой организации, которая позволяла бы нам, по примеру других государств и в особенности Пруссии, развивать в наибольшей соразмерности боевые силы в военное время, при наименьшем числе наличных войск в мирное время. Только с преобразованием самой организации и порядка комплектования, с устройством достаточного запаса людей и материальных средств, с принятием многих других мер к ускорению мобилизации войск, открылась бы возможность и сокращения наличного числа войск в мирное время.

Вследствие этого соображения указывались мною на первый раз следующие главные задачи для деятельности Военного министерства:

1) Продолжая прежнюю работу сокращения нестроевого элемента в войсках, переформировать или упразднить те части, которые исключительно несут одну службу мирного времени, не имея никакого полезного назначения для развития боевой силы в случае войны;

2) довести резервные войска до полной подвижности в прямом значении резерва боевого;

3) устроить кадры для войск запасных, формируемых в случае войны, с тем, чтобы постоянно пополнять убыль людей в частях войск, действующих на театре войны;

4) образовать исподволь такой запас нижних чинов, подготовленных к строю, какой действительно нужен для пополнения всей разности между штатным составом по мирному и по военному времени.

По первому пункту имелось в виду упразднить состоявшие при кавказских войсках инвалидные роты, преобразовать часть военно-рабочих рот инженерного ведомства в мастеровые команды, а прочие роты упразднить, и еще разные другие подобные меры; главное же предположение состояло в упразднении Корпуса внутренней стражи, с возложением обязанностей внутренней службы на другие разряды войск. Упразднение этого корпуса было давно желанием самого Государя; но министерство затруднялось привести его в исполнение. Мое предположение состояло

[251]

в том, чтобы во всех губернских городах Европейской России, за исключением 6 отдаленных (Архангельска, Петрозаводска, Вологды, Перми, Вятки и Астрахани) возложить караульную службу в мирное время на резервные войска; в военное же, с уходом этих войск, все обязанности внутренней службы переходили бы на вновь формируемые запасные части, для которых предполагалось иметь постоянные кадры. В означенных же шести отдаленных губернских городах – держать постоянно по батальону тех же запасных войск, которых главным назначением было бы в военное время пополнять действующие армии вновь призываемыми из запаса людьми и обучение рекрут в случае нового набора. Поэтому полагалось на командиров кадровых частей запасных войск в каждой губернии возложить и все обязанности по заведованию нижними чинами запаса, и все распоряжения по призыву их в случае надобности.

Главнейшею мерой для образования действительно боевого резерва предполагалось – в замене существовавших четвертых батальонов всех пехотных полков, остававшихся в мирное время в составе резервных дивизий, в виде кадров для формирования резервных полков, – образовать целые полки трехбатальонного состава; но содержать их в мирное время в кадровом составе. При этих кадровых полках полагалось иметь в готовности полный материальный запас на целый полк по военному времени.

Для того, чтобы все действующие и резервные войска пополнять быстро до военного состава, указывалась совершенная необходимость установления впредь равномерного контингента для комплектования войск, посредством ежегодных наборов со всей Империи, а не по прежним полосам (западной и восточной). Применяясь к тогдашнему способу рекрутского набора, я считал возможным определить нормальный контингент рекрут по 4 на 1000 душ ежегодно; но в первые семь лет усилить до 5 рекрут с 1000 душ. Такой размер был бы достаточен для того, чтобы за пополнением ежегодной убыли в войсках и увольнением из строя известного сверхкомплекта нижних чинов, образовать в семилетний период запас людей, соответствующий надобности. По тогдашнему счету ревизского населения набор по 5 рекрут с 1000 душ давал приблизительно 125 тысяч человек контингента; предполагая общую численность регулярных войск в мирное время примерно в 750 тысяч человек, приходилось бы увольнять нижних чинов на 7-м или 8-м году службы, и в семь лет образовался бы запас в числе приблизительно 750 тысяч человек.

[252]

Такое предположение, разумеется, вело к сокращению сроков службы. По этому предмету в докладе моем высказывались следующие мысли: «Сокращение срока действительной службы солдат должно иметь благодетельные последствия для государства. Ваше Величество постоянно желали, чтобы военная служба не вела солдата к разрыву всех семейных и имущественных связей с родиной, чтобы по возвращении отставного домой он не оставался без приюта, не обращался в бродягу, ни к чему в сельском быту неспособного, и не был бы чрез то в тягость и себе, и обществу. В этих видах Вашим Величеством уже положено в 1859 году начало сокращения сроков обязательной военной службы. Ныне, с прекращением крепостного права, устраняются и последние препятствия к полному достижению означенной цели. При развитии временных отпусков солдат, по окончании непродолжительного срока действительной службы, мог бы войти опять производительным членом в состав своего общества, с весьма незначительным пособием от казны» и т д.

На первый раз я не решился предложить слишком значительное сокращение установленного тогда 10-летнего срока службы, чтобы не поднять напрасно тревогу в нашей военной среде; предложение же мое увольнять нижних чинов во временной отпуск ранее выслуги срока никого не пугало; это было уже дело привычное. Что же касается до предположенного размера ежегодных наборов, то он не мог считаться слишком обременительным для народа, ввиду соразмерности конскриптов, призываемых на службу в других государствах. Во всяком случае, ежегодный равномерный набор не имеет такого пагубного влияния на благосостояние населения, как те экстренные, усиленные наборы, которые приходилось у нас производить в каждую войну. Так в 1847, 1848 и 1849 годах произведено было каждый год по два набора, так что в эти три года было взято рекрут: с западной полосы 22 с 1000 душ, с восточной 18. В Крымскую войну (1853 - 1855) в самое короткое время взято с западной полосы 51, с восточной – 42 рекрута с 1000 душ. Такие наборы вконец разоряли население и подрывали его жизненные силы на долгое время.

В программу мою входило как неразрывное условие коренное изменение самого порядка рекрутских наборов. Существовавший тогда варварский порядок придавал набору тяжелый, удручающий характер. Взятым рекрутам велся счет наравне с податями; рекрутские квитанции имели ход как всякие другие ценные бумаги; «недоимки» считались половинками и четвертями рекрута.

[253]

Самая процедура приема рекрут имела унизительную, суровую обстановку. Для пересмотра рекрутского устава я предложил образовать особую комиссию из представителей разных министерств и указывал некоторые меры к облегчению тяжести воинской повинности для народа, в том числе распределение рекрут по возможности в ближайшие от их родины части войск и привлечение к отбыванию этой повинности большей части населения, то есть ограничение существовавших многочисленных льгот и изъятий для разных классов и групп населения.

Перейду ко внутреннему устройству и образованию наших войск. Тяжелый урок Крымской войны открыл нам глаза на многие важные недостатки нашей армии, которую мы прежде считали верхом совершенства. В особенности выказалась бесплодность существовавшей прежде системы обучения войск, вся непригодность для войны прежних педантических требований на плац-параде и в манеже. С тех пор совершенно переменилась у нас точка зрения на обучение солдат. В этом деле большую заслугу оказал генерал-адъютант граф Ридигер, которому принадлежала инициатива всех мер, принятых в означенный промежуток времени, по части распространения между солдатами грамотности, гимнастики, фехтования, стрельбы в цель, упрощение строевых уставов, более осмысленное обучение войск и проч. Состоявшая первоначально под председательством графа Ридигера, а по смерти его генерал-адъютанта Плаутина «Комиссия для улучшения по военной части» принесла нашим войскам несомненную пользу. Оставалось только идти вперед тем же путем, с возможно большим развитием работ этой комиссии. В этом отношении в 1861 году из бывших уже гимнастических команд образован общий «учебный фехтовально-гимнастический кадр»; имелось в виду: усилить в войсках средства к обучению солдат грамоте и развитию их умственных сил; усилить отпуск учебных припасов для стрельбы; устраивать стрельбища; продолжать устройство «полигонов» для усовершенствования артиллерийской стрельбы; все более и более упрощать строевые уставы и взамен бесполезной и бессмысленной «муштровки» усиливать занятия войск в летнее время маневрированием на разнообразной местности с наибольшим приближением к действительным требованиям войны.

Вопрос об улучшении полкового управления и хозяйства, как уже сказано, был также поднят еще до моего приезда в Петербург и возложен был на комитет генерала Лауница, в связи с разными другими задачами, касавшимися внутреннего устрой-

[254]