Евгений Александрович Радкевич.
А.А. Керсновский про Милютинскую реформу. Часть 4.
Бельгийский РАФ БЕ2д.
Записка Императора Николая I о войне с Турцией.
7.7-см зенитная пушка Рейнметалл.
В общем новому командованию армии пришлось только заняться уточнением уже проводившегося в жизнь решения на новую операцию.
Мы видели растерянность командования 8-й герм. армии вследствие неудачного для немцев сражения 20 августа под Гумбиненом, а также вследствие обозначившегося наступления 2-й русской армии от Нарева. Но растеряться на войне можно не только при неуспехе, доказательством чего может служить командующий 1-й русской армией ген. Ренненкампф.
После сражения 20 августа, когда 28-я пех. дивизия была оттеснена с большими потерями, а 29-я пех. дивизия отошла на восток, когда в тылу этих дивизий наводили панику в обозах германские кавалеристы 1-й кав. дивизии, а 1-я отд. кав. бригада ген. Орановского отошла на 20 км в тыл, командующий 1-й армией Ренпенкампф, переживший тревогу на ст. Вержболово от появившихся вблизи немецких разъездов, определенно растерялся. Ген. Ренненкампф недооценивал успешного хода боя на фронте прочих корпусов в общей связи с неудачей на своем правом фланге.
Вследствие отсутствия разведки ни командующий армией, ни его войска не знали, в каком направлении отходят немцы, а также, с каким намерением они предпринимают этот отход. К тому же ген. Ренненкампф держался весьма самостоятельно относительно командования фронта и своего соседа. Ренненкампф не доносил штабу фронта о сражении 20 августа, что заставило командующего фронтом запросить Ренненкампфа, соответствуют ли действительности данные газетных агентств о занятии 1-й армией Гумбинена. Верховное же командование еще 19 августа телеграммой за № 3034 запросило ген. Реннепканпфа о положении его армии19.
В течение 21 августа никаких приказов по 1-й армии не последовало. Этот день войска 1-й армии стояли на прежнем
(19) ВИА, д. № 137324, телеграмма № 3034. Судя по тому, что около 22 час. 20 августа войска 3-го корпуса получили благодарность Николая Николаевича, Ренненкампф послал донесение о победе прямо верховному главнокомандующему, вероятно, как ответ на телеграмму № 3034.
фронте и закреплялись. Только 22 августа командующий армией принял решение и отдал приказ о продолжении наступления20. 22 августа войска 1-й армии продолжали укрепляться на всем фронте, кроме 30-й пех. дивизии, которая в этот день заняла Даркемен. Задачей на 23 августа войскам 1-й армии ставилось: овладеть фронтом Цулькинерский лес, р. Писса, Гумбинен, Буйленский лес, Динглаукен. Заблуждение самого ген. Реннепкампфа относительно неприятеля вводило в заблуждение и командиров корпусов, которые больше верили ему, чем своим частным начальникам, а эти последние знали об отходе немцев перед фронтом армии и в этом смысле представляли свои донесения в штабы корпусов. Предприимчивые пешие разведчики в эти дни освещали фронт 1-й армии в пределах полуперехода, но не далее. Однако, штабы армии и корпусов не догадались в эти дни выбросить сильные разведывательные отряды на наиболее важных направлениях, чтобы установить, где находятся немцы. Двинувшись вслепую на запад, войска 1-й армии продвигались беспрепятственно, встречая на своем пути иногда небольшие разъезды противника.
Характерно, что до Гумбинен-Гольдапского сражения войска 1-й армии в течение шести суток покрыли расстояние в среднем 120 км (20 км в сутки), а в течение следующих шести суток (не считая дня боя 20 августа), преодолели пространство в 60 км. т. о. темпом 10 км в сутки.
Потеряв немцев, штаб 1-й армии вместо разведывания, какое требовалось ему организовать, предпочел гадать о направлении отхода немцев. Было предположено, что немцы отходят на Кенигсберг на том лишь основании, что дивизия Бродрюка и 2-я ландв. пех. бригада действительно отходили в этом направлении, что было установлено конным отрядом Хана-Нахичеванского, имевшим соприкосновение с частями 2-й ландв. бригады на р. Прегель. Что же касается донесения начальника 1-й кав. дивизии ген. Гурко о признаках отступления 17-го арм. корпуса ген. Макензена по шоссе на Даркемен, то ему в штабе армии не было придано значения.
(20) Одной из причин остановки 1-й армии после Гумбиненского сражения была необходимость наладить подвоз с тыла продовольствия и, главное, боеприпасов, которые в 20-м и 3-м корпусах и 40-й пех. дивизии были 20 августа израсходованы почти полностью.
В течение 24 и 25 августа войска 1-й армии медленно, с излишней осторожностью, продвигались на запад по пустому пространству, собирая сведения о противнике от местных жителей. Кенигсбергский укрепленный район приковал внимание командования 1-й русской армии и командования фронтом. 25 августа генерал-квартирмейстер штаба 1-й армии ген. Байов, полагая необходимым обложение Кенигсберга, где по его мнению укрылись 1-й и 17-й герм, корпуса, представил доклад командующему армией о дальнейшем оперативном использовании армии, в котором он делал вычисления о количестве войск, необходимых для этого обложения.
Относительно же действий армии в сторону Вислы ген. Байов не сказал ни единого слова, упустив из виду, что 8-я герм. армия еще не уничтожена, а также и то, что директивой главнокомандующего в свое время требовалось совместными действиями 1-й и 2-й армий взять в клещи 8-ю герм. армию западное Мазурских озер. Но если ген. Байов рассматривал обстановку, ограничиваясь полосой действий 1-й армии, то, казалось бы, фронтовое командование должно было смотреть на события, по крайней мере, в рамках фронта. Но и фронтовое командование не смогло подняться выше и смотреть шире на ход войны, чем ген. Байов.
26 августа командование фронтом отдало директиву о том, что дальнейшей целью 1-й армии является обложение Кенигсберга примерно двумя корпусам и, впредь до замены их резервными дивизиями; остальными силами армии следует организовать преследование той части войск противника, которая, не укрывшись в Кенигсберге, стала бы отступать к Висле. Наступление к западу должно итти на фронте Эльбинг, Саальфельд. Совокупные действия 1-й и 2-й армий должны прижать отступающих к Висле германцев к морю и не допускать их до Вислы. В этом смысле были даны указания и командующему 2-й армией.
Отдавая эту директиву, командующий фронтом допустил непоправимую ошибку, не указав армиям дней и рубежей концентрического преследования отходивших германских войск, что и обусловило последующий разнобой в действиях 1-й и 2-й русских армий.
Командующий 1-й армией ген. Ренненкампф занялся исключительно подготовкой обложения Кенигсберга, начал хлопотать о перевозке из Ковно крепостной артиллерии для осады крепости и т. п.
В конечном счете русское фронтовое командование и командование 1-й русской армии отвлекли половину войск 1-й армии на Кенигсберг для обложения этой крепости, а другую половину армии остановили до тех пор, пока не будет закончено это обложение, предоставив 2-ю армию самой себе в предстоявшей ей борьбе против 8-и герм. армии западнее Мазурских озер.
Конечно, наличие крупного укрепленного района на фланге 1-й русской армии стесняло последнюю в ведении операций между этой крепостью и Мазурскими озерами, но только до той поры, пока 1-я русская армия не примкнула свой левый фланг ко 2-й русской армии западнее Мазурских озер. Это смыкание разобщенных флангов сократило бы фронт обеих армий более чем на 100 км, что позволило бы им образовать сильные резервы в сторону правого фланга за счет тех войск, которые призваны были, растянувшись в нитку, связывать разобщенные фланги 1-й и 2-й армий. В этом случае 1-я армия могла уклонить на юг свои коммуникации, примерно через Августов, Гродно и Осовец, Ломжу, т. е. на такое расстояние, которое гарантировало бы армейский тыл от всяких попыток кёнигсбергской группы немцев разгромить его. Да и это последнее вряд ли могли выполнить те войска, которые имел в виду командующий 1-й армией, т. е. два германских корпуса.
Остается, однако, неясным, почему на период обложения Кенигсберга половина 1-й русской армии должна была стоять на месте. Очевидно, что армии нужно было произвести необходимую перегруппировку в связи с обложением Кенигсберга, что могло быть сделано при движении вперед, т. е. в западном направлении. Но вместо этого войска стоят на месте, не занимая даже покинутого противником пространства, где русские войска могли бы, по крайней мере, пользоваться местными средствами и уничтожить германскую полицию и ландштурм. Наконец, можно было выбросить вперед часть сил хотя бы с целью разведки, примерно по одному передо-
вому отряду от дивизии. Но и этого сделано не было. По характеру действий 1-й армии можно думать, что она дошла до пограничных столбов нейтральной страны.
В то время когда 1-я армия "содействовала обложению Кенигсберга", генерал-квартирмейстер штаба русского главного командования ген. Данилов вел переговоры с начальником штаба северо-западного фронта ген. Орановским. В этих переговорах Данилов добивался согласия перебросить один русский корпус (2-й арм.) на левый берег Вислы, в состав новых армий, собиравшихся главным командованием в районе Варшавы для похода на Берлин.Эти переговоры свидетельствуют о том, что главное командование не было знакомо с событиями в Восточной Пруссии.
Бой под Гумбиненом русское главное командование рассматривало на основании ложных донесений ген. Ренненкампфа как полную русскую победу. Русские считали, что в бою 20 августа войска 8-й герм. армии разгромлены, что от них имеются только "остатки 1-го и 17-го корпусов", укрывшиеся в Кенигсберге, и что у немцев, следовательно, остались только два корпуса – 1-й рез. и 20-й арм., – которые могли быть легко разгромлены войсками 2-й русской армии.
Такова прелюдия "Танненберга", обусловившая течение и исход этого сражения.
| Предыдущее: Глава 2.5. Оценка обстановки новым командованием. | Следующее: Глава 3.1. Степень готовности войск 2-й русской армии. |
Поделиться с друзьями: 
Для связи: Общие темы | По теме ПМВ.
Списки страниц: ПМВ-приложения || ЭИЧЦ || ФФВВ || КрыВо || АДрРу || КорВИО
