Военные причины ПМВ. Часть 1.

Пока политики и государственные деятели вели свои игры в подготовку к большой европейской войне, военным также нужно было к ней готовиться. Они играли в игры двух видов: «Надо быть не слабее противника», «Надо придумать, как победить противника».

Первая игра вела ко всеевропейской гонке вооружений. На каждое действие вероятных противников – заложенный линкор, сформированный армейский корпус, заложенную крепость, увеличение количества призванных в армию, изменения в законах о военной обязанности, появление новых видов или моделей оружия – военные старались ответить, как минимум, симметрично, а лучше – с некоторым запасом. Поэтому, например, британское адмиралтейство на каждый германский линкор отвечало двумя своими, а французы (даже с их ограниченным демографическим ресурсом) старались сформировать новый корпус на каждый новый корпус у потенциального врага, но при этом старались еще побудить русских к формированию новых корпусов и дивизий у себя.

Германия же пыталась соперничать с Великобританией на море и одновременно с Россией и Францией на суше. К началу 20-го века ее отставание выглядело безнадежным, и Россия с Францией могли просто раздавить Германию, даже не прибегая к помощи англичан. Конечно, на этот случай у Германии были союзники. Но лучший союзник – собственная армия. А потому Германия, зажатая между двух сильных врагов, вынужденно наращивала армию, чем нервировала соседей на западе и на востоке. Эта ставка Кайзера на собственные силы, а не на дипломатическую игру, получила название «германский милитаризм», хотя германские милитаристы на самом деле так и не смогли догнать своего восточного соседа ни по численности армии, ни по ее вооружению. Да и их флот (так пугавший англичан) сильно уступал британскому и, фактически, мог лишь оборонять побережье Северного моря и не пускать британцев в Датские проливы. Но вместе расходы на армию и флот у Германии были чрезмерными для бюджета (по крайней мере, если сравнивать с другими странами).

Разумные миролюбивые политики, пожалуй, быстро бы прекратили весь этот всеевропейский милитаристический ажиотаж, от которого выигрывали только производители оружия. Достаточно было ограничить бюджет военным на наступательное вооружение и на увеличение численности армии. Но разумные европейские политики в начале 20-го века были крайне не миролюбивы и были готовы дать военным даже больше, чем они просят. В результате, гонка вооружений только подстегивалась. А все попытки ограничить вооружения выливались лишь в разговоры.

В течение 20 лет перед Первой Мировой тоннаж и стоимость военно-морских флотов Великобритании и Германии выросли примерно в 2,5 – 3 раза, что примерно вдвое перекрывало рост экономики. Стоимость вооружения сухопутных армий выросла за этот период примерно на 90% у Германии, на 50% у Франции и примерно на 70% у России. Эти показатели также заметно перекрывали темпы роста экономики этих стран. Но общие расходы на армию увеличивались лишь немного быстрее, чем размер экономики из-за того, что расходы на содержание личного состава армий росли намного медленнее, чем экономика.

Разумеется, это не могло продолжаться вечно. Военные расходы на перевооружение армий и флотов перенапрягали бюджеты всех больших европейских стран, и не позднее 1920-го года политикам и военным пришлось бы отвечать, куда они выбросили миллиарды рублей, франков, марок и фунтов. Поэтому тем и другим приходилось поторапливаться с началом войны.

Приходилось спешить еще и потому, что Франция исчерпала свои возможности увеличивать сухопутную армию. В 1913 году Франция уже ввела трехлетний срок службы в армии, чтобы скомпенсировать более быстрый рост населения в Германии. Но продавить через парламент дальнейшее увеличение срока службы было бы невозможно даже для французских политиков-милитаристов. Франции нужна была война как можно скорее.

Cодержание: Первая Мировая Война.

Вернуться в начало раздела: Причины Первой мировой войны.