Итоги Наступления Брусилова. Часть 4.

Нужно еще раз подчеркнуть, что некоторые командармы Брусилова совершенно не годились на эту должность, а другие были не вполне годны для проведения активных операций. Сахаров и Щербачев все время тормозили наступление. Они больше думали о том, как оправдать свою неподвижность, чем о том, как нанести поражение противнику. Они оба боялись идти на риск. Генерал Лечицкий больше думал о территориальных завоеваниях, а не о победе над врагом. Каледин был, в первую очередь, недостаточно опытен.

Как мы уже отмечали, не было и планов по развитию тактических успехов. В итоге, преследование противника, и при первом прорыве, и во время второго общего наступления, и при изолированном наступлении 9-й армии, заканчивалось неудачно, хотя кавалерия имелась в избытке, и даже бронеавтомобили были. Лишь под Луцком, когда удалось сходу пересечь Стырь, можно говорить о достаточно удачном преследовании, но и это преследование было организовано неправильно, ибо кавалерия не принимала в нем участия.

Сам Брусилов тоже не был гениальным полководцем. Он смог решить задачу прорыва фронта, но не смог развить его и не смог перейти к маневренной войне. Он и его начштаба хорошо планировали в спокойной обстановке, но в динамично меняющейся ситуации потеряли нити управления и дали слишком много свободы некомпетентным командармам.

Виноваты в неудачах и войска. Дивизии второй очереди были менее подвижны, чем кадровые и резервные. Да и вообще, войска отвыкли от форсированного передвижения. Воевать вне позиций они также разучились. А наступать в отрыве от артиллерии просто не хотели. Артиллерия же стала менее подвижной из-за плохих лошадей. Ну а русская тяжелая артиллерия вообще не отличалась подвижностью, так как значительная ее часть устарела, а другая не имела ни тракторов, ни специальных лошадей-тяжеловозов. И такая необходимая в маневренной войне вещь, как умение форсировать небольшие речки с использованием подручных средств, тоже была утрачена.

В материально-техническом плане русская армия продолжала уступать противнику, и это тоже сказывалось на ходе операций. Когда противник при отходе начинал цепляться даже за случайные позиции, у русской армии оказывалось недостаточно гаубиц (и снарядов для них), чтобы выкурить противника из укреплений. На Юго-Западном Фронте было мало тяжелой артиллерии, и она не могла справиться с более многочисленной вражеской артиллерией, если начинался встречный бой армий.

К концу июня 1916 года стало сказываться и превосходство немцев в воздухе. Воздушная разведка перестала помогать русским наземным войскам во время сражений. А без этого было крайне сложно бороться с вражеской артиллерией.

Хотя снабжение войск боеприпасами было налажено, интенсивность сражений в период Брусиловского Прорыва была слишком велика, чтобы русская промышленность (а также транспортная сеть) справлялась с покрытием расхода патронов и снарядов. Дефицит в полках и на батареях не возник ни разу, однако, армейские запасы неоднократно оказывались близки к нулю. А это воздействовало на волю командармов и снижало их желание наступать.

Таким образом, хотя винтовочно-патронно-снарядный голод был преодолен, материальная бедность мешала воевать. А малограмотность русского солдата мешала быстро освоить трофейную технику, хотя «поставки» техники со стороны австрийцев были в рассматриваемый период даже больше, чем поставки родной промышленности.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.

Вернуться в начало раздела: Брусиловский Прорыв.