Планы кампании. Часть 2.

Важно заметить, что этот план позволял поддержать наступление стран Антанты во Франции именно в апреле или мае, поскольку уже в начале апреля климатические условия позволяют начать наступательные операции в румынской Молдове, а в конце апреля появляется возможность наступать в Галиции. Да, конечно, Северному Фронту пришлось бы в апреле наступать по уши в воде, но и противнику было бы трудно маневрировать резервами. Поэтому небольшие, но хорошо подготовленные атаки на Северном Фронте могли бы дать результат тактического масштаба.

Важно и то, что подготовить такое наступление можно было достаточно быстро. Подать на фронт требуемое количество боеприпасов можно было примерно за две недели. И за это же время можно было переместить тяжелую артиллерию и небольшие резервы на направления главного удара. В результате, русские армии были бы «готовы» не позднее союзников и смогли бы начать наступление в тот момент, который выбрало бы русское командование. (Впервые за всю войну русские могли действовать тогда, когда было выгодно им, а не их союзникам.)

Хотя подготовительные мероприятия к большому наступлению 1917 года должны были начаться еще в январе, чтобы по возможности оказать помощь союзникам, планировавшим провести первые наступательные операции во Франции в феврале или в начале марта, до середины марта почти ничего сделано не было. В этот период Командующие Фронтами больше были озабочены нарушениями подвоза на фронт продовольствия и фуража, а также формированием новых дивизий по заветам генерала Гурко.

И тут случилась февральская революция, после которой перевозка армейских грузов нарушилась еще сильнее. А еще перестали прибывать пополнения, и подготовить армию к наступлению в апреле стало совершенно невозможно.

Чуть революционное брожение в Петрограде успокоилось, военным министром стал Гучков. Он сразу занялся «демократизацией» армии, которая вылилась в большую политическую чистку среди генералов. Но пока менялись командующие фронтами и армиями, пока они входили в курс дел, подготовка к наступлению стояла на месте. Одновременно и военное министерство перестало направлять в Действующую армию оружие, боеприпасы, транспорт и снаряжение. Все это стало оседать в запасных частях, которые постепенно становились все более прочной основой параллельной советской власти.

Тем временем и в Действующей армии шло брожение. В основном оно выражалось в падении дисциплины и в формировании солдатских советов и комитетов. Потихоньку усиливалось противостояние между солдатами и офицерами. Но в этом внутреннем кризисе виновата сама армия. Авторитет прапорщиков военного времени был близок к нулю из-за их плохой подготовки, а кадровых офицеров в окопах было не увидеть. Для солдат они были реальными «эксплуататорами», да еще и имевшими право издеваться над солдатами.

Одновременно брожение в войсках и их разложение неожиданно вылилось в усиление небоевой убыли численности Действующей армии. Короче говоря, в армии увеличилось количество больных, симулянтов, дезертиров и откомандированных. Последнее нуждается в особых комментариях. Поскольку интендантство перестало справляться со своими обязанностями, за снабжение войск пришлось отвечать полковым командирам. И им приходилось отправлять в тыл людей, чтобы закупать продовольствие, фураж, лошадей, предметы обмундирования и быта. И чем дальше, тем больше людей приходилось отправлять на заготовки (причем вместе с транспортом). И в середине весны оказалось, что в Действующей армии возник критический некомплект и людей, и лошадей, и повозок.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.

Вернуться в начало раздела: Наступление Керенского.