Состояние русской армии к августу 1915. Часть 2.

Казалось бы, боевой опыт должен был сделать военачальников увереннее в себе, квалифицированнее и самостоятельнее. Но все было с точностью до наоборот. На всех уровнях армейского управления царили неуверенность в себе и некомпетентность. Из негативного боевого опыта делались только кадровые выводы, но только не в отношении высших начальников. Командиры корпусного, дивизионного и полкового звена боятся врага и своего начальника. Им проще и выгоднее проиграть бой, а не проявить инициативу. Отбор начальников в условиях войны оказался отрицательным: свои должности сохраняли худшие из них. Вот и в сражении при Шавли ни один из корпусных начальников не избежал грубых ошибок. И одновременно командарм постоянно мешал им принимать самостоятельные решения, сообразуясь с обстановкой. Но командиры корпусов свои должности сохранили, зато начальники импровизированных отрядов в той же самой 5-й армии слетали с должности при первой же ошибке с возможным ухудшением дальнейших карьерных перспектив.

В ходе операций русские, как и германцы, часто создавали импровизированные сводные отряды. Но германцы старались не нарушать организацию дивизий и корпусов, а создавать отряды на их базе. Например, сводный корпус мог быть создан на базе полноценной пехотной дивизии с работоспособным штабом (для германцев штаб был самым важны элементом импровизированного отряда), с инженерной ротой и с дивизионными тыловыми структурами, усиленными дополнительным транспортом. К этой дивизии присоединялись отдельные части конницы и ландвера, придавались различные средства усиления и т.д. В русской армии все получалось наоборот. Из боеспособных корпусов выдергивались полки, батальоны и батареи, смешивались в кучу, к этой куче присоединялась кавалерийская часть, по непонятному принципу назначался начальник и все это посылалось в бой без нормального штаба, без обоза, без средств связи, без отлаженной структуру подчиненности и управления. В бою у такого отряда быстро терялось управление, еще быстрее заканчивались боеприпасы (подвоза которых не было из-за отсутствия нормального тыла), а при маневрировании такому отряду грозил быстрый развал из-за потери связи между частями.

Зато, несмотря на все проблемы, численность Действующей Армии (ее боевых частей) на бумаге выросла за год почти в два раза за счет формирования резервных и второлинейных частей и соединений. Числилось в армии уже более 140 пехотных и стрелковых дивизий! Но это только на бумаге. Ведь многие стрелковые дивизии были пополнены безоружными, и количество штыков в них не превышало 7 тысяч. Ведь из 15 дивизий второй очереди, формирование которых было начато в июне 1915 года, две трети еще оставались малобоеспособными ополченческими бригадами с очень плохим вооружением. И ведь на практике боевые дивизии не удавалось пополнить до нормы, лишь до 70% - 80% от нормы. И при этом большая часть пополнения была невооруженной. В результате, пехотные дивизии на фронте в среднем имели 60% штыков от нормы, примерно половину нормального количества пулеметов и примерно 60% от довоенной нормы артиллерии. И в итоге в распоряжении Ставки к началу августа оставалось не более 30 свежих боеспособных дивизий и 5 свежих полноценных дивизий второй очереди.

Но при этом продолжалось формирование второлинейных пехотных дивизий из ополченческих частей. Для этих дивизий не хватало офицеров, не было пулеметов, орудий в них было от 6 до 24… И какой был смысл в создании этих уродцев? Гораздо эффективнее было пополнить крепкие перволинейные дивизии до штата, дать им дополнительную артиллерию (пусть даже устарелую из крепостей, но с запасом снарядов), а из остатков создать кадровый резерв… Но в России по примеру противников и союзников продолжалось формирование дивизий второй очереди. Видимо, чтобы заваливать врагов трупами.

В общем, к августу 1915 года Действующая Армия, благодаря отчасти усилиям противника, но в основном благодаря умелому руководству Военного Министерства, Верховного Главнокомандующего, Ставки, Командующих фронтами и т.д., была тяжело больна. От неправильной диеты она распухла вместо того, чтобы «нарастить мышцы». Она еле двигалась, тряслась от страха при одной мысли о бое, ее мозг и нервы были поражены из-за неправильного лечения невротических расстройств, полученных в августе, в ноябре и в декабре 1914 года. Армию нужно было спасать. Ей нужна была интенсивная терапия, а после обучение и тренировка. Но нет, уже указанные выше лица гнали ее на бой с сильным и безжалостным противником. Итог был предрешен.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.