К.Г. Маннергейм о подвижной обороне на Карельском п-ке в 1939

Между главной позицией и границей была зона глубиной от 20 до 50 километров, в которой в соответствии с оперативными планами, разработанными в мирное время, войска прикрытия вели сдерживающие бои, пока полевая армия не успеет выйти на главную позицию. Сосредоточение полевой армии было завершено до начала боевых действий, однако это не означало, что пограничную зону оставили бы, не ведя активных оборонительных действий. Объединение основной части войск прикрытия (1-й и 2-й бригад) в новую дивизию, подчиненную непосредственно командующему армией, также не предполагало пассивного положения. Еще 3 ноября я дал указание генерал-лейтенанту Эстерману создать такую группировку войск, которая бы обеспечила по возможности эффективную оборону приграничной зоны. Это же повторил в приказе от 11 ноября, в котором еще раз обратил его внимание на то, сколь важной является оборона необходимо большими силами позиций, выстроенных между границей и главной линией обороны.

Наши войска досконально были знакомы с приграничной зоной, и в их подготовку почти догмой входило обучение ведению активных сдерживающих боев на перешейке. Я, следовательно, исходил из предположения, что они смогут в этой первой и, может быть, последней фазе маневренной войны нанести серьезный удар по противнику, который, как мы и полагали, не привычен к местности, покрытой лесами. Это подняло бы боевой дух, который, несомненно, подвергался бы тяжелым испытаниям в процессе оборонительного сражения. И местность на Карельском перешейке содействовала ведению сдерживающих боев. Длинные, узкие и пока еще не покрытые льдом озера и болота образовывали дефиле, по которым вынуждены были продвигаться войска противника и в которых по ним удобно было наносить фланговые удары. Расположение основной позиции увеличивало возможности такой тактики, но, конечно, предпосылкой было то, что бои в предполье велись бы крупными силами и в тесном взаимодействии с дивизиями на основной линии обороны.

Вопреки моим указаниям бои начали вести слишком слабыми силами, что сделало невозможной долговременную задержку противника. (Вышеуказанному генералу Эстерману не позавидуешь: то отведи артиллерию от границы, то обороняй границу большими силами, то применяй партизанскую тактику. В первые дни декабря даже финская ставка, похоже, не знала, как действовать и где наносится главный удар. Прорывы крупных масс танков деморализовывали не только солдат, как это ниже подтверждается Маннергеймом, но и генералов. ) Так мы потеряли блестящую возможность наносить еще более чувствительные удары по наступающим войскам. Это тем более досадно, поскольку противник, как мы и ожидали, двигался плотными массами, обходя леса, которые во многих местах были заминированы. Ряды русских солдат продвигались под прикрытием танков по разрушенным нами дорогам и часто застревали в пробках. И тогда они становились удобными целями, как для огня пехоты, так и для обстрела артиллерией, но наши не располагали достаточными силами, чтобы эффективно использовать эти возможности. Кроме этого, лишь редкие финские солдаты видели танки в действии, а их было множество. Следствием этого стало моральное потрясение. Однако от него вскоре оправились, на что оказало в какой-то степени влияние и то обстоятельство, что передовые батальоны в последний момент получили на вооружение 37-мм ПТО Бофорс. Их сейчас в распоряжении армии насчитывалось примерно с сотню. Половина была закуплена в Швеции, а вторая произведена на отечественном предприятии.

Несмотря на недостаточную численность, наши часто наносили успешные контрудары, и противник был вынужден продвигаться вперед весьма низкими темпами. Только 2 декабря он вышел к первой оборонительной линии Ваммелсуу-Кивеннапа-Рауту-Тайпале, которая находилась на расстоянии 10–16 километров от границы. Там, где противнику удавалось прорвать линию, его сразу отбрасывали назад, и вечером вся линия снова была в руках финнов. Пассивность руководства начальными боями вынудила меня вмешаться в дело приказом, в соответствии с которым войскам прикрытия, действовавшим на направлениях Ууденкиркко и Кивеннапа, были приданы два полка, по одному на каждое направление.

Здесь произошел досадный случай, объяснить который полностью так и не удалось. Поздно вечером 2 декабря штаб армии, дислоцировавшийся в Иматра, получил информацию, что противник высадился за правым флангом войск прикрытия и что центр прорван вплоть до деревни Сормула, которая находится перед главной линией обороны. Если бы дело обстояло так, это означало бы разрыв предполья на две части. Следствием такой информации явилось то, что оба фланга войск прикрытия получили приказ отойти, войска прибрежной полосы – на позиции Ууденкиркко, а левый фланг – частично через Суванто, а частично на запад мимо позиций 2-го армейского корпуса. Но тревога оказалась ложной: центр прорван не был, да и десанта никакого не было.

Решение об отводе флангов осуществили так быстро, что уже нельзя было выполнить мой приказ о вторичном захвате оставленной местности. Так противник без особых усилий получил в свое распоряжение драгоценную территорию. Мое недовольство тем, как осуществлялось руководство начальными боями, заставило меня по пути из Хельсинки в Ставку лично побывать в штабе армейского корпуса в Иматра и снова указать на важность усиления активности перед основной линией обороны.

Группировка противника к этому времени была установлена: в первой линии шли 7 дивизий и 6 бронетанковых бригад. Следовательно, войска прикрытия численностью примерно 13000 солдат связали силы около 140000 рядовых и приблизительно тысячу танков. Танки противника повсюду выступали решающим фактором боя, ибо им противостояли плохо снаряженные войска. Противотанковые орудия показали себя эффективным средством, но были слишком тяжелыми и плохо приспособленными к маневренной войне. (Это легонький Бофорс-то, который легко перекатывало три человека? Если у финнов не получалось использовать эти пушки, то сами и виноваты. )

…………

Завершающая фаза сдерживающих боев была отмечена ростом активности финнов. Партизанская деятельность началась по-настоящему, в особенности по ночам нашим удавалось наносить серьезные потери русским, которые грелись у костров. 5 и 6 декабря в центре Карельского перешейка шли упорные бои, в которых принимали участие и подразделения войск главной оборонительной позиции. Так завершилась задача войск прикрытия, и они были отведены за линию обороны, будучи полностью боеспособными. Потери противника были значительными, абсолютно несопоставимыми с нашими потерями в живой силе. Все финские подразделения показали качественное превосходство, которое по-настоящему вызывало доверие. Несмотря на количественную слабость войск прикрытия, противнику потребовалась почти целая неделя для преодоления короткого расстояния до главной позиции.

Приказ по русским войскам, попавший в наши руки в первые дни, показал, что нападающая сторона рассчитывала за несколько недель захватить всю территорию Финляндии. Войска предупреждали, чтобы они не переходили границу Швеции! Бои первой военной недели, несомненно, показали русскому руководству, что оно ошиблось. Не могло быть и речи о «молниеносной войне», подобной маршу немецких войск по Польше. Надежда на быструю победу в расчете на раздоры среди финского народа, на свое превосходство в силах и на технику провалилась, и русские поняли: предстоит тяжелая борьба.

Однако у противника было техническое преимущество, предоставленное ему погодой. Земля замерзла, а снегу почти не было. Озера и реки замерзли, и вскоре лед стал выдерживать любую технику. В особенности Карельский перешеек превратился для больших масс войск и механизированных частей в пригодную местность. Дороги окрепли, легко было прокладывать и новые. К сожалению, снежный покров продолжал оставаться слишком тонким, чтобы затруднять маневрирование противнику. Единственным преимуществом, которое время года подарило обороняющимся войскам, было то, что краткость зимнего дня ограничивала деятельность авиации противника. Вскоре начались исключительно жестокие морозы, поставив как нападающую, так и обороняющуюся стороны перед самыми тяжелыми испытаниями. …… Поскольку все строения на потерянной приграничной полосе были сожжены, вопрос размещения для русских войск стал трудной проблемой, а холод стал причиной обморожений и снижения боеспособности.

Несмотря на отрицательный опыт первой военной недели, все же положительное перетягивало на весах, и мы могли в надежде ожидать будущего развития на главном театре военных действий. Там более двух третей полевой армии обороняли позиции, качество которых оставляло желать лучшего, но все же они образовывали хребет обороны.