Конец КарЗимы. Стратегия и планы. Часть 2.

А кроме того: В-третьих, место прорыва в марте находилось менее чем в 100 км от района, в котором действовала основная ударная группировка русских, т.е. в трех переходах; и если бы русские сразу после прорыва начали маневрировать, то германская атакующая группировка через день после прорыва могла бы уже попасть под мощный фланговый удар. Но, правда, после перехода русских через Карпаты ситуация стала бы более выгодной для немцев. В-четвертых, один фланговый удар ничего не давал в плане нанесения русским поражения стратегического масштаба, максимум, получилась бы еще одна Лодзинская операция.

Сам Фалькенгайн не отдавал себе отчет в том, что его плану присущи два последних недостатка, ведь он не имел опыта маневренной войны на Русском фронте. А вот в штабе Гинденбурга этого не могли не осознавать, потому и оставалась Германская Южная Армия выдвинутой далеко вперед с загнутыми далеко назад флангами, да еще она имела при этом активные задачи. Ведь чем дальше на север продвинулась бы армия Линзингена, тем большую угрозу создавала бы коммуникациям русских, тем меньше оставляла бы им пространства для маневра, и тем больше бы их сил приковывала к себе. А если бы эта армия смогла вырваться на равнину, тогда она поучаствовала бы в наступлении, охватывая русские армии в Карпатах с другого фланга.

В то время как германцы уже планировали фланговый удар по русским армиям, втягивающимся в Карпаты, австрийское командование стремилось к удержанию фронта в Карпатах и в Буковине. Для этого Конрад выпрашивал подкрепления в Берлине и в Познани (лично у Гинденбурга), а также перебрасывал резервы, откуда только мог их взять. И поскольку наиболее сложной была ситуация в Буковине, в районе 17 марта началась переброска туда двух кавалерийских дивизий и сводной пехотной дивизии из 3-й армии.

С русской стороны ситуация в Карпатах виделась несколько иначе. Угроза с западной стороны не представлялась штабу ЮЗФ сколько-нибудь опасной, так как Иванов не видел здесь для противника достойных целей. Опасность прорыва фронта Иванов попросту игнорировал, ибо за 8 месяцев войны ни одного реального прорыва фронта в зоне его ответственности не было, лишь медленное продавливание.

Главную же опасность Иванов и Драгомиров (новый начштаба ЮЗФ, сменивший в конце марта Алексеева) видели на левом фланге своего фронта, где небольшие силы австрийцев из Буковины совершали партизанские вылазки к Днестру. Они считали, что эти австро-венгерские войска угрожают коммуникациям его фронта. Иванова не смущало то, что в Буковине австрийцы не могли сосредоточить большую армию из-за слабости железных дорог, и то, что от Днестра до железной дороги Львов – Ровно (одной из двух главных линий снабжения ЮЗФ) было более 150 км, а все стационарные переправы на Днестре прикрывались русскими гарнизонами. В общем, в военном смысле опасность была ничтожна, а вот в политическом – существенна, так как успехи австрийцев в Буковине мешали переходу Румынии на сторону Антанты, а их возможное вторжение на российскую территорию грозило внутриполитическими неурядицами. К тому же маневрирующие и проявляющие активность небольшие австрийские и германские отряды создавали видимость того, что в Буковине все больше и больше немецких войск.

Поэтому основной заботой Иванова было подготовить большое наступление в Буковину. А так как Буковина – территория большая, вытянутая с запада на восток более чем на 100 км, то и сил для операции в Буковине по его расчетам требовалось много. Именно в Буковину Иванов собирался направить новые корпуса, которые получал в свое распоряжение. Но до получения нужных сил Иванов стремился быть на этом участке пассивен, строя забор из дивизий на возможный путях наступления австрийцев из Буковины.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.

Вернуться в начало раздела: Последний эпизод Карпатской Зимы.