Стр. ситуация лета 1916. Часть 3.

Стратегия ведения странами Антанты совместных операций требовала, чтобы наступление во Франции и в России начиналось одновременно, или чтобы операции на Русском фронте, где слабость коммуникаций в тылу у германцев позволяла надеяться на более решительный итог операций, начинались немного позднее.

В реальности все оказалось совсем не так. В ходе межсоюзнической конференции в Шантильи была достигнута договоренность о том, что русские армии начнут наступление на две недели раньше, чем англичане и французы. Учитывая, что за неделю германцы могли перебросить в Россию 3 – 4 корпуса, данное решение Антанты означало, что русское наступление должно захлебнуться в крови как раз к тому моменту, когда союзнички начнут свою операцию во Франции. Русские в очередной раз должны были понести потери и получить минимальный результат.

Но в этот раз масштабного кровопускания на Русском фронте удалось избежать, благодаря русским генералам. Хотя еще вопрос, что было бы лучше: огромные потери летом 1916 года или случившийся в реальности провал Антантой летне-осенней кампании 1916 года, за которым последовали крах Российской Империи и русской армии.

А русские генералы начали свою деятельность по срыву общего наступления Антанты на апрельском совещании в Ставке, в котором приняли участи генерал Алексеев и Командующие фронтами. Генерал Алексеев выступил на этом совещании за совместное наступление Северного Фронта и Западного Фронта притом, что Юго-Западный фронт должен был ограничиться лишь демонстративными действиями. Генерал Куропаткин нашел множество причин провала мартовского наступления и еще больше причин, по которым фронт не готов к новому наступлению. Генерал Эверт высказался за возможность наступления, но требовал усилить свой фронт несколькими корпусами, а подготовка к наступлению, по его мнению, должна была растянуться на два месяца, т.е. мудрый Эверт не хотел начинать раньше всех. Единственным возможным для наступления генерал Эверт считал направление на Вильно.

Лишь генерал Брусилов однозначно высказался за наступление, причем силами всех трех фронтов. По его мнению, Юго-Западный Фронт был вполне способен наступать и потому не должен был ограничиваться лишь выжидательными и демонстративными действиями. Куропаткину и Эверту оставалась лишь поддержать Брусилова, что наступление всех фронтов даст максимальный эффект. А еще Эверт допустил, если Юго-Западный Фронт примет участие в операции, подготовка наступления может быть сокращена до одного месяца. Но опять же, чтобы не ставить под удар свои войска и свою репутацию, Эверт высказал пожелание, чтобы Юго-Западный Фронт первым начал наступление. (В случае весьма вероятного провала наступления ЮЗФ Эверт нашел бы «причины», чтобы отказаться от наступления, например, он отговорился бы необходимость поддержать побитый ЮЗФ резервами.)

В этот момент Алексееву следовало бы ударить кулаком по столу и настоять на активных действиях Западного Фронта совместно и одновременно с Юго-Западным. Но он этого не сделал. Командующие же двух северных фронтов продолжили гнуть свою линию на невозможность наступления. Уже к началу мая была отброшена идея наступления из района Риги. Эверт же стал искать и нашел множество поводов отложить наступление, а затем стал выступать за отказ от наступления на Вильно и предложил наступление на Барановичи.

В итоге, когда итальянцам потребовалась помощь, генерал Алексеев уже признавал, что Северный Фронт наступать не будет, а Западный Фронт наступать еще не готов. Поэтому, когда Алексеев 24 мая признал необходимым помочь итальянцам, он обратился только к Брусилову, причем задал вопрос о том, когда ЮЗФ будет готов к наступлению. Такая постановка вопроса как бы сама означала, что другие фронты наступать не будут, а в случае неудачного перехода в наступление командующие СФ и ЗФ могли бы переложить ответственность на самого Алексеева. Потому Брусиловский прорыв как бы стал личной инициативой Брусилова, которую остальные поддерживать не обязаны. И в итоге, наступление русских началось на 4 недели раньше, чем наступление англичан и французов, и первоначально приняли в нем участие всего 40 дивизий – менее трети всех русских сил.

Вернуться в содержание: Русский фронт Первой Мировой Войны.