Такман Б. Обсуждение плана Шлиффена. (Часть 2)

Шлиффен, принявший стратегию «решающей битвы», поставил судьбу Германии в зависимость от нее. Он считал, что Франция нарушит нейтралитет Бельгии, как только развертывание германских войск на бельгийской границе ясно укажет на принятую стратегию, и, думал он, Германия должна сделать это первой и побыстрее.

«Бельгийский нейтралитет будет нарушен той или другой стороной», — гласил его тезис. – «Тот, кто войдет, в эту страну первым, оккупирует Брюссель и потребует военной компенсации в размере 1000 миллионов франков, одержит верх».

Контрибуция, которая позволяет вести войну за счет противника, а не за свой собственный, была вторичной задачей, поставленной Клаузевицем. Третью задачу он видел в том, чтобы привлечь на свою сторону общественное мнение, что осуществляется «путем крупных побед и захватом вражеской столицы», помогая положить конец сопротивлению. Он знал, что материальные успехи позволят завоевать общественное мнение, но забыл, что моральная неудача может привести к его изменению, что также является риском в войне.

Но об этом французы всегда помнили, и это заставило их прийти к выводам, противоположным тем, которых ожидал Шлиффен. Бельгия также была для них путем для нападения через Арденны, если не через Фландрию, однако план их кампании запрещал использование бельгийской территории до тех пор, пока на нее не вступят первыми немцы. Логика этого дела для них была ясна: Бельгия была дорогой, открытой в обоих направлениях, кто использует ее первым — Германия или Франция, зависело от того, какая из этих стран стремилась сильнее к войне. Как заметил один французский генерал: «Тот, кто больше всего хочет войны, не может не желать нарушения нейтралитета Бельгии».

Шлиффен и его штаб считали, что Бельгия не будет воевать и не добавит свои шесть дивизий к французской армии. Когда канцлер Бюлов, обсуждавший эту проблему со Шлиффеном в 1904-м, напомнил ему о предупреждении Бисмарка, что допускать добавления сил еще одной страны к силам противника Германии — противоречить «простому здравому смыслу», Шлиффен несколько раз поправил монокль в глазу, что было его привычкой, и сказал: «Конечно. Мы не стали глупее с тех пор». Бельгия не будет сопротивляться силой оружия, она удовлетворится протестами, заявил он.

Уверенность Германии объяснялась несколько смелыми расчетами на хорошо известную жадность Леопольда II, бывшего королем Бельгии во времена Шлиффена.

Шлиффен выделил для захвата Бельгии тридцать четыре дивизии, которым одновременно поручалось разделаться с шестью бельгийскими дивизиями, если, хотя это и казалось немцам маловероятным, они все же решат оказать сопротивление. Немцы очень беспокоились, как бы этого не случилось, потому что сопротивление означало бы разрушение железных дорог и мостов и, как следствие, нарушение разработанного графика, которого рьяно придерживался германский Генеральный штаб.

Покорность Бельгии, с другой стороны, дала бы возможность не связывать немецкие дивизии задачей взятия крепостей на ее территории и, кроме того, позволила бы приглушить общественное недовольство по поводу этой акции Германии. Чтобы отговорить Бельгию от бессмысленного сопротивления, Шлиффен предложил накануне вторжения направить ультиматум с требованием сдать все крепости, железные дороги и армию. В противном случае бельгийские укрепленные города были бы подвергнуты бомбардировке. Тяжелая артиллерия была готова при необходимости превратить угрозу в реальность. Тяжелые орудия в любом случае потребуются в ходе дальнейшей кампании, писал Шлиффен в 1912 году. «Большой промышленный город Лилль, например, представляет прекрасную цель для бомбардировки».

Шлиффен хотел, чтобы его правое крыло вышло к Лиллю на западе, и тогда будет полностью завершен обход французов. «Когда вы направитесь во Францию, пусть крайний правый в строю касается плечом пролива Ла-Манш», — говорил он. Более того, принимая во внимание британскую воинственность, он предусматривал широкий прорыв, с тем чтобы заодно с французами разделаться и с английским экспедиционным корпусом. Он был более высокого мнения о возможностях английского флота, который мог организовать блокаду, чем об английской армии; поэтому он был полон решимости достичь быстрой победы над английскими и французскими сухопутными войсками и решить исход войны на ранних этапах до того, как военные действия Англии могут отразиться на экономическом положении Германии. Чтобы достичь этого, все силы должны быть брошены на усиление правого крыла. Его надо сделать помощнее, потому что плотность войск на километр определяла фронт наступления.

Используя только действующую армию, Шлиффену не хватило бы дивизий, чтобы сдерживать прорыв русских на восточном фронте и достигнуть численного превосходства над Францией для достижения быстрой победы. Решение было простым, если даже не революционным. Он решил использовать на фронтовых позициях войска резервистов. В соответствии с существовавшей военной доктриной, только самые молодые люди, недавно обученные, дисциплинированные, вымуштрованные в казармах, были годны для сражений. Резервисты, закончившие свой срок обязательной военной службы и вернувшиеся к гражданской жизни, рассматривались как сырой материал и не годились для использования на боевых линиях. За исключением людей моложе двадцати шести лет, которые направлялись в действующие части, резервисты формировались в отдельные дивизии, предназначенные для выполнения оккупационных задач и для тыловой службы. Шлиффен изменил это положение. Он добавил примерно двадцать резервных дивизий (их число менялось к зависимости от года составления плана) к пятидесяти или более маршевым дивизиям действующей армии. С увеличением численности войск давно задуманный им план обхода стал реально возможным.

Из militera.lib.ru/h/tuchman/02.html (Первый блицкриг. Август 1914)
Также см. militera.lib.ru/h/tuchman/22.html

По сути, Б. Такман в своем разборе немецкого плана ПМВ напирает всего на две проблемы: бельгийский нейтралитет и недостаток перволинейных войск у немцев. Во втором вопросе Б. Такман просто выделяет применение немцами стратегической новинки в виде использования резервистов в первой линии, без дальнейшего разбора. А вот к проблеме нейтралитета Бельгии Такман возвращается несколько раз, подчеркивая его важность для Германии и критичность для планов Шлиффена. Зачем? Такое впечатление, что Такман просто хочется обвинить руководство Германии в разжигании войны даже вопреки своим интересам, нужно просто показать Вильгельма II кровожадным чудовищем, мечтающим о том, чтобы пожрать своих соседей. И все же Барбара Такман очень живописно рассказала нам о проблеме нейтралитета Бельгии, и за это ей большущий респект.